Нет, силы никуда не делись, отзываясь также доверчиво и послушно, как и раньше, но течение потоков изменилось неуловимым образом, будто бы закручиваясь и замедляясь там, где прежде всегда было ровно и спокойно.

Отличие это было совсем слабым, но до безумия отчетливым.

Арселия тихо поднялась с ложа, чувствуя, как оживают уставшие мышцы. Поискала взглядом хоть какую-то одежду, подняла с пола скомканное платье. Нижней пуговицы не хватало, вместо нее сиротливо торчал вырванный клок ткани.

По губам императрицы скользнула мимолетная улыбка: нет, она не станет жалеть ни об одном мгновении. Наоборот, сохранит в памяти все, что только сможет, будет дорожить каждым мигом.

За окном медленно разгорался поздний рассвет. Тонкой каймой тянулись вдоль горизонта кудри облаков, под ними темнела едва различимая цепочка горных вершин. Небо переливалось золотыми, розовыми и лазурными оттенками такой красоты, что дух захватывало.

Арселия невольно замерла, наслаждаясь величием и абсолютным совершенством этой красоты. После сладко потянулась и зажмурилась от удовольствия, почувствовав, как на ее талии сомкнулись крепкие широкие ладони.

Шею обожгло невесомым поцелуем, сердце тут же пустилось вскачь, а ноги предательски дрогнули.

— С добрым утром! — темные кудри Ульфа приятно щекотали кожу, и Арселия замерла, опасаясь спугнуть момент. — Ты рано встала.

Она обернулась, ткнувшись лицом в его грудь, но тут же подняла глаза:

— Это ведь происходит на самом деле? Это не сон и ты не рассеешься, как утренний туман?

— Так легко ты от меня не избавишься, — он двумя ладонями обхватил ее лицо, как будто искал на нем что-то неведомое, но в конце концов просто поцеловал в краешек губ. — Придется меня по меньшей мере убить, но и то, не уверен, что это поможет.

— Глупости, — возмутилась она. — Не смей так шутить. Не смей даже думать о таком.

— Не буду, — он привлек ее к себе, зарылся носом в волосы, вдохнул их запах — такой манящий, волнующий, родной — полной грудью. — Будь моя воля, я бы тебя вообще из объятий не выпустил. Увез бы в Недоре, куда-то на самый север, где и людей-то нет на два-три дня пути верхом.

— Уютный домик в глуши, у реки или озера, небольшое хозяйство, тишина и безмятежность?

— Днем возделывать землю, охотиться, рыбачить, а вечерами сидеть на теплых шкурах, глядя в огонь, и разговаривать обо всем на свете.

— Вместе встречать рассветы и провожать закаты. Каждый день, долгие-долгие годы.

— Видеть, как растут наши дети.

— Знать, что однажды их надо будет отпустить.

— Радоваться их успехам, гордиться каждой победой.

— Ночами любить друг друга, пока силы не закончатся.

— И даже немного больше.

— Я надоем тебе однажды, — она хотела казаться смешливой, но едва уловимая капля тревоги прозвучала в этих словах.

— Никогда, разве что ты бросишь меня, когда я стану старым и дряхлым.

Его руки казались горячими даже через одежду. Арселия блаженно прикрыла глаза, с головой ныряя в ощущение принятия, покоя и безопасности.

— Еще немного, и твое платье потеряет очередную пару пуговиц, — предупредил Ульф, пряча улыбку.

— Не страшно, я умею шить.

Она коснулась пальцами его щеки, но Ульф перехватил ее руку, поцеловал ладонь. И вздохнул глубоко, возвращаясь к реальности.

— Я бы хотел, чтобы это утро длилось вечно. Но так не бывает. Тебе пора идти. В полдень Малкон будет готов: вы покинете дворец через ход для кухонной прислуги. Собери самое необходимое для себя и Адиля. Всем остальным вас снабдят, как только выберетесь из Дармсуда. Гайда уедет с вами, поможет первое время.

— Не передумал? — крохотная морщинка перечеркнула ее лоб. — Я могла бы помочь.

Он отрицательно покачал головой. Она сникла, поджала губы, но спорить не стала.

— Верю, что все получится, — она говорила уверенно и ровно: ни сомнений, ни страхов. — Лорду регенту не пристало нарушать данное слово, поэтому я уеду со спокойным сердцем.

— Спасибо, моя императрица.

Он склонился и поцеловал ее, на несколько мгновений заставив забыть обо всем остальном. А потом разжал руки, отпуская.

— Я люблю тебя.

— Знаю. И я тебя.

Глава 47

Едва Арселия ушла к себе, Ульф с головой погрузился в дела. Гвардейцы из северян городская стража и жрецы не прекращали поисков даже ночью. Регент опасался, что теперь преступник попытается скрыться, спрятаться где-то в глуши и вновь напасть, когда тревоги немного улягутся, но, видимо, у самого Анвара планы были гораздо амбициознее.

Первый раз аристократа увидели перед рассветом, недалеко от южных ворот. Задержать, правда, не смогли, но и до драки не дошло: он просто скрылся в сумерках, растворяясь в тенях домов. Второй раз его заметили невдалеке от стен дворца, там, где на выгнутой спине холма раскинулся обширный сад. Обычно стража редко забредала туда: слишком неприступными казались стены, очень уж крутыми были склоны на подступах.

Впрочем, и в этот раз Анвар поспешил скрыться прежде, чем вооруженные люди приблизились к нему на расстояние в сто шагов.

Дармсуд, в который раз за последнее время лишенный покоя, замер в напряжении. Люди перешептывались, косились настороженно на чужаков на улицах, даже в торговом квартале было тише обычного: многие предпочли оставаться дома, плотнее затворив ставни.

Солнце поднялось к зениту, когда примчался гонец от одного из патрульных отрядов: невдалеке от развалин храма заметили странного незнакомца. Фигура, лишь отдаленно напоминающая человеческую, неизвестно как появилась на груде битого камня и очень напугала людей. Кое-кто даже рискнул предположить, что существо походило на демона, но утверждать наверняка не стал.

Когда на город пали вечерние тени, один из бывших помощников Илияса лично явился к регенту:

— Жрецы обеспокоены: что-то происходит с магией, с каналами силы. Они наполняются и тут же опустошаются. Мы не можем это контролировать, но заметили, что чем ближе подходишь к развалинам храма, тем сильнее это волнение.

— Чем это грозит магам?

— Сложно сказать наверняка. Но если силы станет слишком много, то каналы могут не выдержать.

— Усмирить стихию возможно?

— Не более, чем шторм в море. Я приказал самым стойким и опытным из оставшихся магов охранять площадь, но не уверен, что мы сможем сделать что-то большее, чем смягчить выброс силы.

— Что ж, тоже неплохо. Думаю, нам с лордом Анварам стоит пообщаться лично. Если этот господин так любит прятаться в норах и щелях, то, возможно, выберется, на открытое место, почуяв приманку.

Ульф отпустил жреца и, позвав Ликита, принялся вооружаться. Поверх плотной тканевой рубашки легла вторая, прошитая металлическими кольцами, затем теплая куртка из нескольких слоев кожи, пояс с мечом, кинжал. Последним занял свое место тонкий стилет, спрятанный в голенище сапога.

— Милорд, позвольте мне сопровождать вас, — сейчас в Ликите не осталось ничего от того простого парня, что восторженными глазами смотрел на красоты Дармсуда.

— Я вполне способен сам за себя постоять, — отозвался Ульф, застегивая последние крепления.

— Лорд регент, — юноша напряженно вытянулся, собираясь с духом, и выпалил: — Знаю, в последнее время вел себя глупо и недостойно. Но если вы разрешите, я в бою докажу свою верность.

— Ликит, мы уже все обсудили, — взгляд сине-зеленых глаз обжигал. — Если бы я сомневался в твоей верности, тебя бы тут не было. Если бы считал недостойным доверия, прогнал бы в два счета. Ты не глуп, хотя и по-детски наивен в некоторых вопросах. И все же, твоя помощь мне не пригодится: тебя сотрут в порошок прежде, чем глазом моргнешь. Анвару нужен только я, все прочие — мелочь, не заслуживающая внимания. И на этом я хочу сыграть. Передай вести Илиясу. Вы оба должны прийти на площадь как можно скорее, но так, чтобы никто даже не заподозрил о вашем присутствии. Он сам поймет, что делать, магия — его задача. Если станет жарко, охраняй верховного жреца от случайной стрелы или любой другой опасности. Почувствуешь, что все серьезно — зови на помощь. С демоном я справлюсь, не впервые, но от того, сумеет ли Илияс обуздать Стихии, зависит будущее империи. Все понятно?